Притча о мытаре и фарисее хорошо известна, всё же приведем ее еще раз.
«Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь.
Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.
Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!
Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18: 9–14).
Художник Ян Массейс «Мытарь» 1640
Для нас, современных читателей, мытарь – «хороший», фарисей – «плохой».
Фарисеи – гордые, заносчивые, бездушные религиозные формалисты, а вот мытари – люди смиренные, неудивительно, что их Господь одобряет.
Для нас это что-то вполне очевидное. Но современников Господа Иисуса эта притча, вероятно, возмущала и задевала.
Потому что для людей того времени дело обстояло наоборот. Фарисеи были хорошими людьми.
Лучшими людьми в народе. Наиболее религиозно живой и активной его частью.
Они тщательно исследовали богооткровенный Закон Моисеев, чтобы воплощать его в жизнь во всех деталях.
То, что нам кажется глупой мелочностью, было на самом деле желанием сделать всё как положено, так, чтобы всё в жизни – и приготовление пищи, и работа, и отдых, и торговля – были подчинены Закону Божию. Фарисеи любили закон и стремились научить ему народ.
А вот мытари были людьми дурными, нравственно погибшими. Собственно мытарь – это «сборщик налогов», но нам сегодня трудно понять всю негативную насыщенность этого слова.
В древности мытарям вменялось в обязанность доставить в казну определенную сумму – а их вознаграждением было всё остальное, что они смогут выжать из людей. Поэтому для мытарей были характерны самые грубые и жестокие злоупотребления.
Слово «мытарь» было синонимом бессовестного и бессердечного вымогателя, зачастую отнимающего последний кусок хлеба.
К тому же мытари работали на ненавистных языческих оккупантов – римлян.
Это были и нравственно, и религиозно оскверненные люди – полная противоположность фарисеям.
Как же так получается, что мытарь идет в свой дом «более оправданным»?
Разве это не возмутительно? Разве это не аморально?
Как Бог может предпочесть откровенного мерзавца честному, нравственному, глубоко религиозному человеку?
Такой вопрос наверняка возникал у слушателей Господа Иисуса, возникал он и у многих других – иудеев и язычников.
Как писал самый известный из античных критиков христианства Цельс: «По их учению выходит, что нечестивца, если он смирится под тяжестью бедствия, Бог примет, а праведника, если он, обладая добродетелью с самого начала, обратит свой взор ввысь, Он не примет!»
Этот вопрос задают до сих пор: что же, порядочный, честный человек, если так и умрет в нераскаянии, лишится Царства, а какой-нибудь негодяй, вор и подлец, стоит ему покаяться и уверовать, будет спасен? Да почему же? Это просто обидно!
Все мы – бедные грешники, не имеющие другой надежды, кроме милости Божией. Некоторым из нас легче это понять – тем, чья жизнь явно нехороша
Потому что все люди – грешны и нуждаются в спасении: как те, кто ведет явно аморальную и постыдную жизнь, так и те, кто, по социальным меркам, вполне благополучен, морален, даже религиозен. Все мы – бедные грешники, не имеющие другой надежды, кроме милости Божией.
Некоторым из нас легче это понять – и это как раз те, чья жизнь явно нехороша.
В житиях святых много историй о людях, весьма дурных: разбойниках, ворах, проститутках, – которых коснулась благодать Божия.
С ужасом, с отвращением, с негодованием они увидели, что представляет собой их жизнь, и устремились к Богу, ища спасения.
Теперь Церковь чтит их как великих святых.
Иногда человек доходит до дна, до края – и оттуда обращается к спасению.
Я знал людей, которые были алкоголиками и наркоманами (некоторые совмещали то и другое), – однажды им становилось пронзительно ясно, что еще пару дней, может быть, часов, и они умрут под забором.
Они стали вопиять к Богу о милости – и обрели ее.
Беда фарисея в том, что с ним всё в порядке – по крайней мере, в его глазах.
Да, вот этот мытарь – образец нравственного падения, а фарисей – хороший человек, который знает об этом.
Он не ищет милости Божией – он ищет признания своих заслуг.
Но реальность состоит в том, что, хотя он, вполне возможно, уважаемый и благополучный член общества, перед Богом он – жалкий грешник.
Пророк Исаия, нравственный, глубоко религиозный человек, пережив видение Бога в Храме, воскликнул: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6: 5).
Как Господь говорит в Откровении: «Ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3: 17).
Когда мы, как тот фарисей, пытаемся перечислять свои заслуги и указывать на то, что мы-то лучше других, мы затворяемся от благодати Божией.
Когда мы приходим к Господу какие есть – нищие, слепые и нагие, виновные и испорченные – и открываем пред Ним наши грехи, мы обретаем милость и прощение. Мы обнаруживаем, что мы приняты, любимы, прощены, обнадежены, – и видим, что от глупых претензий на самоправедность давно стоило отказаться.
автор Сергей Худиев
«МЫТАРЬ И ФАРИСЕЙ» В ЭЛЕКТРИЧКЕ
Священник Димитрий Выдумкин
Не так давно один из пользователей интернета (Михаил имя ему) выложил в одной из социальных сетей небольшой рассказ, претерпевший за короткое время множество «перепостов». Вот его содержание:
«Еду я в электричке Москва-Петушки. Входит бомж с Курского вокзала. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать. Оглядевшись, начинает:
— Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите — пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! — и пошел по вагону.
Народ у нас добрый: быстро накидали бомжу рублей пятьсот. В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги:
— Спасибо, граждане-господа! Дай Вам всем Бог!
И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа:
— Мразь, гнида, побираешься, денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я вот не прошу, как ты, мразь.
Услышав это, бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть (тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью), и протягивает мужику:
— На, возьми. Тебе надо.
— Что? — фонареет мужик.
— Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.
— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.
Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дрянь. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.
Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры. Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью. Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил.
Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход. Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал».
Подобную историю (верится, что она произошла на самом деле) лучше всего было бы оставить без комментариев. Но все же наступившая неделя о мытаре и фарисее дает нам право несколько поразмышлять над произошедшим.
Рассказывая Свою притчу, которую мы все слышали на вчерашней воскресной литургии (Лк. 18:10–14), Господь сознательно разрушал сложившиеся ложные стереотипы о добре и зле, о добрых и злых.
И, конечно, неслучайно герои притчи — диаметрально противоположные в нравственном отношении личности. Фарисей в глазах общества — безусловный праведник, ибо он — человек, великолепно осведомленный во всех тонкостях закона и научившийся их исполнять.
Мытарь — безусловный грешник, грешник по определению, ибо работает на узурпаторскую власть и, используя это преимущество, позорное само по себе, беззаконно обдирает своих соплеменников. Обличая эти представления, Господь обращает внимание на два момента.
Первый: истинная праведность зарождается не в точном исполнении предписаний закона, а в адекватном самовоззрении человека.
В этом отношении греховный образ жизни может помочь человеку стать праведным перед Богом (конечно же, при условии оставления греха!) и, напротив, внешне праведный образ жизни может привести к трудно преодолимому барьеру между человеком и Богом, когда человек, забывая об истинном е праведности, вырастает в самомнении.
Второй вывод нравственный: мы должны избегать всякого осуждения, ибо всякий осуждающий помысл лишен возможности заглянуть вглубь и скользит лишь по поверхности. А это все равно, что судить о величии айсберга по торчащей из воды белой «шапочке».
Этот случай в электричке тем и ценен, что хорошо иллюстрирует современному человеку истину притчи Спасителя и в части ложных стереотипов и в части нравственных выводов.
Кем был в глазах общества сидящих в электричке «злобный мужик», накричавший на бомжа? Человеком, не подающим признаки какой-то греховности: хорошо одетый мужчина средних лет, не пьяница, не попрошайка.
Не то что бомж, пропивший свою молодость, а теперь побирающийся. Который даже не стесняется говорить, что не ворует потому, что не сможет убежать и пропьет все, что ему сейчас дадут! Ничего себе грешник!
Согласимся, что и нам, христианам, подчас близки такие суждения! Поэтому дальнейшее развитие ситуации должно стать уроком прежде всего для нас.
А развитие ситуации привело к тому, что вскоре симпатии пассажиров оказались у «синяка синяком», ибо повел он себя более праведно «селекционера Лысенко в очках».
Почему он так себя повел? Думается, секрет праведного поступка этого «мытаря из электрички» мы можем усмотреть в его собственных словах. Очевидно, он понимает, насколько он опустившийся раб своей страсти, понимает, что и в данный момент не сможет с ней бороться.
И он искренно и прямо об этом говорит.
Но, несмотря на это, люди жалеют его и дают ему милостыню, что не может не произвести в нем благодарного чувства.
Благодарное же чувство породило в его сердце ответ, открывшийся в его жертвенном милосердии! К тому же он знает, что «люди добры и прекрасны» и дадут ему еще! Напротив, «злобного вида мужик» подает признаки фарисея.
И открывается это также в его словах, в которых подчеркнутое самомнение и ожесточенное осуждение попрошайки.
Но Боже нас упаси кого-то осуждать — лучше задумаемся над тем, не сидит ли и в нас «злобного вида мужик». Ведь прежде чем он набросился на бомжа, тот прошел до конца вагона, и Господь лишь знает, сколько человек из тех, кто не пожертвовали бомжу, злобно его осудили, не осмелившись только накричать сами.
Сколько из них вынесли над ним свой суд, не пожертвовав ему ни копейки и лишив этим себя участия в том деле милосердия, которое он вскоре совершил.
И дай Бог, чтобы хоть кто-то из них усвоил этот урок и дал самому себе и Богу обещание никогда и никого больше не осуждать.
Самый же ценный урок из случившего, думается, извлек «фарисей». Поступок бомжа производит впечатление даже на читающих о нем, не говоря уже о самом облагодетельствованном.
И слеза, катившаяся по его щеке в конце этой удивительной «притчи», подтверждает Христову истину о том, что зло побеждается добром.
И это, наверное, главный финал этой удивительной современной были.